Научное общество учащихся есть во многих школах. А вам встречались школы, где все учащиеся работают в настоящих НИИ и лабораториях над реальными задачами в коллективе ученых? Это кажется невероятным. Но именно так растят будущих ученых в Московской Школе имени Маршала В.И. Чуйкова. С нами - учитель математики и информатики Ольга Александровна Старунова.
Ольга Александровна, знакомясь с материалами, представленными на конкурс, обнаружила, что и у Вас, и у детей очень широкая сфера интересов и умений. Дети - физико-математические классы - в обязательном порядке занимаются не только углубленной и олимпиадной физикой и математикой, но и сценическим творчеством, осваивают деловую переписку, углубленно занимаются английским и программируют; Вы, учитель математики и информатики, в совершенстве владеете английским и т.д. Действительно ли, будущему математику стоит петь в вокальной студии и участвовать в командных математических играх?
Действительно, стоит! Я скажу три не своих, но потрясающих мысли.
Математика - это ведь не наука, она ничего реального не изучает. Это абстрактный язык для описания модели реального мира. Как же моделировать мир, если ничего из опыта не знаешь о нем: ни физики, ни химии, ни биологии, ни литературы? Поэтому широкая картина мира - необходимая часть профессионализма. Это первая мысль.
Вторая мысль: время одиночек в науке ушло. Последним всё вмещавшим математиком был Пал Эрдёш, кажется, который активно работал в середине и на исходе 20 века. Теперь, если ты не командный игрок, ты, скорее всего, неконкурентоспособен. А командная игра - это навык, которому можно года за три просто взять и научиться. Это я из опыта говорю.
И часто групповое сценическое творчество сильнее прокачивает этот навык, чем целая группа психологов. Когда у тебя есть двадцать секунд, чтобы выручить партнера на сцене, прямо на спектакле, начинаешь поневоле очень быстро соображать, начинаешь выручать, потому что иначе некуда деться.
В описании технологии Вы отметили ключевое условие: “с 8 класса раздавать детей по реально работающим институтам и IT-компаниям, чтобы к 11 они уже точно знали, чего они хотят от своей профессиональной судьбы”. А насколько готовы эти реально работающие институты и компании возиться с детьми? Для чего им это? Как вы находите тех, кто готов к сотрудничеству?
Возиться обычно вообще никто ни с кем не готов (разве что только самые талантливые дошкольные педагоги и микробиологи). Зато многие готовы взаимовыгодно конструктивно сотрудничать. Чаще всего у реально работающих коллективов есть множество мелких некритичных задач из серии “не помешало бы нам…”, до которых ни у кого из взрослых не доходят руки. А пришедший на короткое время наученный ребенок с негасимым энтузиазмом может неожиданно помочь. Кроме того, для людей, не работающих с детьми ежедневно, эпизодическое взаимодействие с подростками по делу - это такой экшн, такое весёлое разнообразие, вроде микропрыжка с парашютом: лишние хлопоты, зато какой кайф! И главное - всё строго добровольно.
Нахожу готовых к сотрудничеству очень просто: вкатываюсь танком (пишу письмо в компанию или подхожу знакомлюсь при любом удобном случае) и напрямую предлагаю побыть руководителями школьников, показываю результаты их работы. Очевидно, это не ведет к стопроцентому успеху, “из людей, отказавших мне, можно составить город”. Но те, кто соглашается, как правило, получают удовольствие. Тут главное выстроить систему, найти 15-20 мест, стабильно готовых брать детей в работу, а дальше это встанет на рельсы. Опыт Московского Химического Лицея, из которого мы выросли как школа, тому порукой.
Как вы мотивируете учеников уже в восьмом классе заниматься “взрослой” работой? Ведь в этом возрасте, как правило, они еще не определились с выбором профессиональной сферы и многие из них еще хотят оставаться детьми, больше гулять, отдыхать и не брать на себя дополнительную ответственность.
Очень, очень сложно ответить кратко. Мне хочется призвать в помощь книгу известного современного психолога Людмилы Петрановской “Тайная опора” про подростков и школу, в частности. Если говорить очень схематично, в традиционном обществе в давние времена подростки проходили процедуру инициации - набора очень трудных испытаний, символизирующих смерть человека как ребенка и рождение его как взрослого. В нашем обществе такого ритуала нет, нет формальной процедуры, после которой ребенок становится взрослым. Но потребность-то осталась! Восьмой класс - самое время для обряда инициации, и в нашем обществе самый естественный способ объявить о своем взрослении - пойти на работу. Работа эта отличается от взрослой только тем, что она не оплачивается деньгами (я специально оговариваю с работодателями заранее этот вопрос), а в остальном - всё по-настоящему, только не на фуллтайм.
Специально к этому мотивировать никого не приходится, дети воспринимают это как большую честь, до которой еще надо дорасти и удостоиться. А кто хочет “больше гулять”, тот больше гуляет, всё строго добровольно.
Почему физико-математические классы школы получили название “Силаэдр”? Что вы вкладывали в такое название?
Давайте попробуем вообразить себе многогранник, у которого каждая грань граничит с каждой. Обычно всем приходит в голову тетраэдр - треугольная пирамида. И до 1977 года человечество не знало, есть ли еще какой-нибудь другой многогранник с таким свойством. Но в 1977 Лайош Силашши нашел еще один! У него оказалось семь граней и дырка в центре. И действительно, каждая грань граничит с шестью другими. Это такой прекрасный математический монстр, который мы назвали силаэдр и избрали символом нашей школы, потому что в нашей системе всё со всем связано. Математика с театром, театр с научной работой, научная работа с международным сотрудничеством и дальше по списку. Если что-то одно изъять, многогранник развалится, это такой математический факт.
Кстати, человечество до сих пор не знает, есть ли кроме тетраэдра и силаэдра еще многогранники, у которых каждая грань граничит с каждой. Если есть, то у следующего с таким свойством должно быть 6 отверстий и 44 вершины, попробуйте себе вообразить.
Два раза в год весь “Силаэдр” уезжает на выездную школу, где идет проектная деятельность в разновозрастных командах. А где проходит выездная школа? Почему требуется куда-то уезжать, а не проводить ее прямо в образовательной организации?
Пока что мы делаем школы в Подмосковье, стараемся сделать их настолько бюджетными и универсальными, чтобы вывезти всех учителей и всех детей Силаэдра - и каждый нашел там свою радость. Эти школы дарят коллективу единство и концентрацию.
Единство - потому что возникает эффект подводной лодки, куда ж ты с нее денешься? Приходится учиться выстраивать отношения, 24 на 7. Со своими соседями по комнате, со старшим по комнате, с научным руководителем. В середине любой выездной школы всегда бывает кризис, у каждого свой. Со слезами, ссорами, бурными выяснениями отношений. Это скрытые тлеющие конфликты выходят наружу и разрешаются, чаще всего там же, в рамках той же школы. Вы не представляете, как сближает. Я вообще считаю, что настоящая душевная близость возможна только после первого настоящего конфликта интересов. До этого всё так, шапочное знакомство.
Что касается концентрации, выездные школы дают уникальную возможность концентрации на одной главной исследовательской задаче: основные продвижения в проектах дети делают, в основном, на этих школах, потому что неделю или две они могут думать и делать почти круглосуточно одно главное дело, не отвлекаясь на музыкальную школу, бассейн, мытье пола, метро, уроки, телевизор и все остальное, что составляет обычную жизнь. У них, конечно, есть в рамках лагеря кружки, прогулки, купание, танцы, хор, математика, сказки на ночь, но главная центральная задача всё равна одна, и они занимаются по 5-10 часов в день (кому как по силам) именно ею.
В конце каждой выездной школы внутренняя конференция, которая является центральным событием. После нее - “королевская ночь”, в которую разрешено всякое элегантное хулиганство (типа приклеивания всей обуви всех спящих в комнате к потолку), такое контролируемое взрослыми торжество дионисийского анархического начала в человеке над разумным аполлоническим. Тоже, между прочим, очень важный аспект объединения.
Вы очень интересно описали экзамены: “Летом и зимой - сессия, много экзаменов, много удовольствия, переживаний, пятерок и двоек; хорошо, когда принимающим ассистируют старшие школьники, это рождает очень здоровое отношение к экзаменам”. Вы действительно считаете, что экзамены для школьников - удовольствие, а переживания и стрессы полезны? И как организуется это самое ассистирование старших классов на экзаменах у более младших?
Я действительно считаю, что экзамены (как и любые другие дела) можно воспринимать как удовольствие. Для этого нужно научиться двум простым, но сложным вещам: сдавать экзамены по правилам офицерской чести и рассматривать их как возможность научиться новому у потрясающих людей.
Я говорю школьникам перед каждой сессией, что есть правила, которые вообще-то нельзя нарушать, но не смертельно (типа еды в аудитории или сидения на подоконнике, у нас действительно не принято). А есть те, которые по-настоящему нельзя, которые разрушают человека и школу на корню, которые лежат, как рубеж между уважением к себе и презрением к себе. И попытка обманывать на экзаменах - это переход рубежа, лучше не сдать, но сохранить свою цельность.
Звучит идеалистически, но у меня есть ощущение, что в Силаэдре сдавать экзамены честно считается высоким полетом.
Что касается ассистирования, организовать его очень легко. Приглашается, например, девятый класс к шестому. Они уже знают, как устроена система: кто-то из сдающих поднимает руку, к нему подходит свободный ассистент, принимает задачу, ставит баллы в ведомость. На некоторых экзаменах у ассистентов есть право раздавания “бесплатных” (не снижающих итоговый балл) подсказок, чтобы все понимали, что экзамен - это не карательная, а обучающая процедура.
Часто на профильные экзамены мы приглашаем внешних людей, не из школы, даже вообще не учителей, просто математиков или программистов. Экзамен по английскому бывает обычно в форме конференции, где нужно рассказать о своей текущей научной работе на английском, при этом держать внимание аудитории. Один раз приходили китайские студенты, которые действительно не понимают русского языка, это добавило драйва.
Одним из ожидаемых результатов у целевой группы Вы обозначили: “Умение отличить перспективный научный коллектив от неперспективного”. Вы думаете ребенку необходимо такое умение? Существуют ли такие такие критерии вообще? Не будет ли ученик, уверенный, что он может судить о коллективе со стороны, смотреть на все научные коллективы свысока и в итоге всё равно ошибется?
В итоге все всё равно ошибутся. Вопрос, сколько раз и на каких граблях.
Хочется, чтобы в выборе профессиональной судьбы ошибались пореже, чтобы не было как тут:
Жил не свою. Теперь кукую, все никак не разберу — как обменять ее? В какую написать контору.ру? Мол, признаю, такое горе, сам виновен, не вопрос, был пьян при шапочном разборе, взял чужую и унес, и вот теперь, когда почти что каждый вздох подкладку рвет, — прошу вернуть мое пальтишко, а в обмен возьмите вот…. © Д.Быков
Я думаю, что умение у школьников выбирать, куда приложить вектор усилий - это вообще самое важное, чего мы добиваемся.
Критерии перспективного коллектива очень просты. Вот вопросы, которые нужно задать себе, попадая в лабораторию или компанию.
- Первый пласт вопросов, наиболее важный, но эмоциональный: хорошо ли мне там? Вдохновляют ли меня эти люди? Каким голосом, с какими глазами, с каким лицом они говорят о своем деле? Готов ли я вкладываться, не жалея сил, чтобы уметь участвовать в обсуждении их работы? Вижу ли я себя через год в этом кругу?
- Второй пласт, рациональный, касающийся работы группы в целом: Насколько она многочисленна? Сколько у руководителя коллектива и у моего непосредственного руководителя публикаций? Где? Как выглядят успехи компании на фоне других аналогичных групп в стране и в мире? Понятна ли мне цель работы коллектива на месяц, на год, на пять лет? Я ее не понимаю, потому что не изучал/ не хватает квалификации осознать, или руководитель ее не может/не хочет сформулировать?
- Третий пласт, практический, касающийся работы человека в коллективе: Понятна ли мне моя конечная цель работы? Чему я научусь здесь? Есть ли в моей жизни время и место для регулярной работы над этой задачей? Понятно ли, кому и в какой форме нужны результаты моей работы?
Разумеется, чтобы уметь ответить на эти вопросы, нужно много поработать, поизучать ситуацию, приложить усилия - и тут уж не получится судить свысока. Люди вообще не склонны относиться с высокомерием к тому, во что они вложили свой личный искренний труд.
Одним из главных условий работы всей системы подготовки учащихся Вы назвали веру в успех. Видимо, она должна быть у всех: педагогов, администрации, родителей, организаций, принимающих школьников, и самих школьников. А как взращивается такое качество?
Если я слышу от кого-нибудь фразу “я птичка-тупик”, или “что со мной не так?”, или “да я дэбил” и т.п., настоятельно предлагаю отжаться (сначала 10 раз, затем 20, затем 50), а после этого переформулировать высказывание, в таком примерно ключе:
“Помогая отцу, Филипп нечаянно опрокинул коробку с гвоздями:
- какой же я косорукий...
- это не то, что мы говорим, когда гвозди рассыпаются.
- а что нужно сказать? - виновато переспросил сын.
- нужно сказать: «гвозди рассыпались - я их соберу!»
- и всё?
- и всё. “ Д. Кэрол «Гибкое сознание»
Среди возможных критериев результативности Вы отметили успешность выпускников: количество работающих после окончания вуза по специальности, защищенных диссертаций, оформленных патентов и написанных статей… Школа ведет такую статистику? И всегда ли успешность после вуза однозначно свидетельствует о качестве работы школы?
Силаэдр будет вести такую статистику, когда у нас появится хотя бы один выпускник. А вот Московский Химический Лицей, из которого мы выросли, ведёт, и очень четко. 3 доктора и более 140 кандидатов наук с 1999 года!
Для краткосрочных результатов, которые Вы хотите получить в проекте, показался интересным показатель: “Книгооборот в среднем по классу“. А какова технология, как этот показатель отслеживать?
Есть специальный шкаф с математическими книжками (их можно брать домой) и тетрадка, в которую записывают взятые книжки. Когда-то школьники написали библиотечную систему с картридером и автоматической системой распознавания книжек, но практика показала, что тетрадка лучше справляется со своей задачей. Дальше подсчет посредством пальца дает нам информацию, какая книжка сколько раз кем прочитана.
Ага! То есть учитываются только математические книжки и только те, которые взяты в школе.
А как Вы вышли на конкурс “iУчитель”? Почему решили участвовать?
Само всё как-то решилось. Как уверял Вергилий, смелым помогает судьба :)
Уж это бесспорно!
Ольга Александровна, мы не видим пока Вашего слайда в коллективной презентации участников образовательной поездки в Финляндию, но уверена, что он появится.
Желаем больших успехов и Вам, и "Силаэдру"!
