В разговорах о цифровой школе, которые приходится слышать в последнее время, я отчетливо вижу две самостоятельные истории, которые делают возможным разговор о двух совершенно разных “цифровых школах” - и различая их, мы выигрываем больше, чем если мы пытаемся говорить о некоей целостной цифровой школе, складывая в одну кучу множество плохо связанных между собой вещей. И здесь важно понимать то, в какую сторону происходит движение, а также то, КТО является двигателем, явно или неявно приводящим в движение шестеренки.

Итак, первая модель - это вполне всем понятная школа c рядами парт, учебниками, дневниками, журналами успеваемости и классными досками, уроками, учителями и завучами. На протяжении последних уже лет семидесяти (если вести отсчет от экспериментов Патрика Саппса о программируемом обучении конца 1950-х годов) школа вполне успешно цифровизируется под девизом “сделаем содержание образования для ученика лучше усваиваемым, а работу учителя избавим от рутины”. В результате чего каждый из всем привычных компонентов классно-урочной системы получает свое “цифровое воплощение” и продолжает в картине мира учителя, родителя, да и ученика быть самим собой, приобретая просто некую иную оболочку (или, как сейчас модно говорить, “упаковку”). Эта цифровая школа двигается по основным осям, заданным классно-урочной системой.

-Классная доска - цифровые средства презентации. Инструментом, пробившим в 1990-х годах дорогу для миллионов компьютеров для школы стал PowerPoint, который избавил учителя от необходимости на каждом новом уроке рисовать мелом на доске одни и те же формулы. Теперь стало возможным один раз, обзаведясь экраном и проектором и сделав презентацию по теме урока, десятки раз на протяжении своей учительской карьеры показывать одни и те же слайды, избавившись тем самым от рутинной работы.

-Мел - интерактивная доска. Если меловую доску заменили экран и проектор, то интерактивная доска дала возможность “писать” на проецируемой поверхности. Это нововведение является скорее символическим, поскольку смысл классно-урочной системы из-за него не меняется, но более яркого воплощения “цифровизации” школы трудно придумать - учитель выводит на интерактивную доску яркие схемы и модели, а ученики увлеченно нажимают на виртуальные кнопки и рисуют по такой доске пальцем.

-Бумажный дневник - электронный дневник. Учитель задает учащемуся на дом домашнее задание, ученик готовится дома, приходит на урок, рассказывает выученное, получает за свою работу отметку учителя, которая заносится в дневник. Только в первом случае это - бумажная тетрадка, во втором случае база данных. С точки зрения ученика здесь мало что меняется, но рутинная работа учителя (а особенно завуча) здесь действительно автоматизируется.

-Бумажный учебник - планшет с электронными учебниками. Текст и графику бумажного учебника действительно можно представить в виде электронного файла и положить ученику в ранец не в виде книжки, а на планшете.

-Визуальный контроль учителя над классом - средства управления классом. В классно-урочной модели учитель контролирует работу школьников, рассадив их в три ряда за парты и прохаживаясь между рядами, заглядывая через плечо в тетрадки и убеждаясь, что они занимаются именно тем, чем они занимаются. В Цифровой школе - 1 учитель устанавливает на компьютеры детей “программу управления классом” и следит на своем мониторе за тем, что делают дети, вплоть до движений мышкой по экрану.

Нетрудно убедиться, что смысл всех этих нововведений состоит в “посадке на цифровую основу” всех привычных для учителя действий, которые при известной сноровке действительно становятся менее рутинными, но сути происходящего в классе не меняют. Учитель - центр и носитель знаний. Ученик - “чистая доска”, его дело - слушаться, быть дисциплинированным, “усваивать материал”, “проходить программу”. Это хорошо всем известная модель, сложившаяся двести лет назад в недрах прусской гимназии. Информатизация, компьютеризация, цифровая школа - это довесок к этой модели, дань сегодняшнему дню, но никак не нечто новое по отношению к классно-урочной системе.

Именно это имел в виду в 1990-х годах американский исследователь информатизации образования Ларри Кьюбан своим тезисом, пролившимся, как ушат воды на головы романтикам информатизации образования: “Школа встречается с компьютером и выигрывает”. В этой модели школа просто проглатывает все эти цифровые инструменты, просто приспосабливая их к понятным для себя форматам взаимодействия ученика и учителя. На что нужно обращать внимание, говоря о внедрении Цифровой школы - 1? На два момента.

Первое. Хотим ли мы этого или не хотим, первую скрипку во внедрении и распространении этой модели (точнее, этого “цифрового расширения” классно-урочной системы) играют корпорации. Заслугой именно Microsoft, а не кого-нибудь иного, является массовое внедрение в школы презентационных технологий. Smart и Promethean позаботились о тотальной замене меловых досок интерактивными, а Apple и Samsung - о повсеместности “электронных учебников”. Именно корпорации являются здесь драйверами роста, имеющими очень понятный критерий востребованности - “продается” - “не продается”. Так происходит во всем мире, можно долго спорить о том, хорошо это или плохо, но уйти от этого уже невозможно. Корпорации (если им даются такие возможности) с радостью берут к себе на работу самых раскрученных  ученых, привлекают под свои знамена лучших учителей и охотно взаимодействуют с регуляторами процесса и содержания образования.

Второе. Главный вопрос в этой Цифровой школе - 1 - в том, что в данной конкретной системе национального образования считается и является допустимым в области корпоративного проникновения. То есть в том, как выстроен баланс между интересами корпораций, государственной властью и общественным регулированием. Потому что - хотим мы этого или не хотим, первичными для корпораций будут всегда вопросы прибыли, а вопросы этики, педагогической целесообразности - вторичными. В условиях, при которых общественное регулирование вопросов проникновения технологий в образование является ущербным или имитационным, неизбежна “склейка” между корпоративными и чиновничьими интересами, ведущими к подмене того, что хорошо ребенку тем, что хорошо для корпорации.

Наряду с Цифровой школой - 1, существует и Цифровая школа - 2, базирующаяся на мечте инновационной части педагогического (да и родительского) сообщества о том, что за классно-урочной системой есть еще что-то. В логике современного педагогического дискурса это наиболее последовательно выразилось в подходах современных конструкционистов и коннестивистов. Одной из недавних попыток сформулировать это на русском языке стал “Манифест о цифровой образовательной среде” (Н.Чеботарь, В.Синельников, М.Кушнир, И.Травкин и др.), указавший несколько ключевых векторов развития “неклассноурочного” образования:

• От неделимых курсов к микро–форматам
• От пассивного слушания  к активному действию
• От белых пятен к картам знаний
• От единых учебников к персонализированным траекториям
• От предопределенности к свободному выбору
• От совместного слушания к коллаборативным проектам
• От повторения к творчеству
• От формальных экзаменов к мгновенной обратной связи
• От единой системы аттестации к многомерной
• От хаоса к архитектуре взаимодействия
• От контроля к выбору
• От автономности к технологической экосистеме
• От автономности к экосистеме
• От монополии к медиапространству
• От педагогики-философии и педагогики-искусства к цифровой педагогике
• Электронный учебник vs цифровая образовательная среда

Этот манифест - попытка одной из групп экспертного сообщества описать то, что я в этом тексте называю Цифровой школой - 2 - развивающейся по другим законам и имеющей других драйверов, по сравнению с Цифровой школой - 1 (что, естественно, не отменяет того, что другие группы могут видеть эту Школу совсем другой). Самой большой ошибкой, которую здесь можно совершить - это путать первое со вторым и не видеть границу, отличающую одно от другого. Но то, что в экспертном сообществе активно идут обсуждения этой темы, в ходе чего, собственно, это экспертное сообщество и складывается - это самый, пожалуй, позитивный момент во всей этой истории.